CNews: Какие тенденции в сфере информатизации госсектора вы видите сегодня?

Тагир Яппаров: Сейчас, на мой взгляд, происходит серьезная трансформация российского ИТ-рынка в целом, и одним из драйверов этой трансформации является сегмент госсектора. Он вообще во многих странах становится определяющим и формирует заметную часть технологического и сервисного ландшафта на локальных рынках. К примеру, в США госсектор был драйвером развития аутсорсинга, СПО. В России он также является одной из определяющих частей рынка. Это объясняется большим количеством и масштабами проектов, сложностью задач, которые формируются в этом сегменте. Однако до недавнего времени российские производители и поставщики сервисов воспринимались как актеры второго плана, играли для госзаказчиков либо роль разработчиков не слишком значительных технологий, либо партнеров по внедрению решений крупных глобальных производителей. Получалось, что внутри страны оценка уровня наших ИТ-компаний, на мой взгляд, была занижена, их роль и потенциал были недостаточно оценены.

За последние 20 лет развития индустрии информационные системы и ИТ-ландшафт в госсекторе очень серьезно изменились, большой упор был сделан на технологии ведущих мировых производителей. Возможно, намного больший, чем в остальных странах. Хорошо известный парадокс: показатель использования продуктов Microsoft в России почти самый высокий среди развитых стран, и даже выше, чем в США. На мой взгляд, это связано с тем, что, во всем мире уже 15 лет растет конкуренция между поставщиками (что размывает доли основных участников рынка), а в России ситуация гораздо более монолитна. Около 6 лет назад была попытка посмотреть на СПО как на один из ключевых элементов государственной стратегии информатизации, но дальше декларации намерений дело не пошло. Сейчас мы находимся в ситуации, когда нужно вернуть на рынок ИТ многообразие, монополизм заменить на конкуренцию решений. Я считаю, что это хороший шанс для российских разработчиков получить свою долю и завоевать новые ниши, которые до этого были абсолютно закрыты. Слово «абсолютно» здесь очень важно. Сегодня мы понимаем, что монополизм и зависимость от зарубежных решений — большой риск, и возникло естественное желание этот риск уменьшить. Но при этом появляются и новые риски, связанные с усилением роли государства в развитии отечественного ИТ-рынка.

CNews: С одной стороны без того небольшой рынок ИТ в России сокращается, с другой – появляются новые возможности. Какая тенденция сильнее? Компании «АйТи» стало проще или сложнее зарабатывать в госсекторе?

Тагир Яппаров: Если говорить о корпоративном и государственном секторе, то ключевым фактором тут является снижение рублевого рынка. Крупнейшие госзаказчики уменьшают свои рублевые бюджеты и иногда в связи с сокращением затрат снижают даже ежегодные KPI. Об этой коррекции KPI говорилось публично. Общее указание госкорпорациям — ежегодно снижать расходы.

Мы всегда позиционировали себя как интегратор с собственным продуктом. Мы считали, что собственные технологии и продукты стабилизируют и делают отношения с клиентами более долгосрочными, что является ключевым фактором стабильности бизнеса. Все наши продукты делились по рынкам: ERP-рынок, рынок, ориентированный на госсектор и т.д. Например, мы делали систему документооборота специально для госсектора и приходили не с чужими продуктами, а с собственными, что обеспечило нам хорошую долю присутствия на этом рынке. И теперь, когда мы видим, что, с одной стороны, падает рублевый рынок, а, с другой стороны, появляется большой интерес к российским продуктам и технологиям, мы хотим компенсировать падение дохода за счет увеличения продаж собственных решений. И многие наши коллеги-интеграторы сейчас делают то же самое — выходят с собственными разработками. Для российского ИТ-бизнеса это реальный шанс не упасть на падающем рынке.

CNews: Этот шанс уже реализуется?

Тагир Яппаров: Да, по итогам 2014 года мы не показали падения. При этом у нас был большой вычет в поставках западных технологий в проекты. Этот вычет был полностью компенсирован нашими продуктами и сервисами. То есть, при том, что мы не показали падения, наша доля продуктов и сервисов в доходе компании увеличилась. Это было для нас очень важным сигналом. Сегодня перед нами две стратегические задачи: увеличение доли дохода от наших продуктов и сервисов в России и продвижение их в мире. Мы рассчитываем, что в этом году наш доход не упадет, а доля сервисов и продуктов вырастет. Сейчас больше половины дохода составляет наша собственная продукция.

При этом у нас есть технологии, в которые мы инвестировали в 90-е годы. Например, технологии, связанные с учетными задачами. Есть ЕСМ-технологии, которые мы активно продвигали в 2000-х годах и которые сейчас являются драйвером нашего роста, потому что этот сегмент, несмотря на общее падение, растет. Меняется структура рынка в целом, и у нас очень серьезные планы по инвестированию в растущие сегменты. Например, мы инвестировали в корпоративную мобильность — считаем, что это будет большой рынок в ближайшие 5 лет. С мобильными технологиями по терминологии Gartner мы сейчас находимся на этапе выхода в продуктивную фазу. Сначала был интерес, потом пришел скепсис, а теперь начались реальные проекты, и мы понимаем, что в корпоративном секторе доля мобильных рабочих мест будет увеличиваться. И у нас есть технологии, которые здесь будут актуальны.

Будет, уверен, развиваться и рынок аутсорсинга, которому пророчили рост еще в 2000-х годах, но этого так и не случилось (в основном потому, что крупнейшие компании и государственные структуры ушли в модель собственных аффилированных сервисных структур).

CNews: Почему вы видите риски в растущем внимании властей к ИТ-рынку?

Тагир Яппаров: Исторически наш рынок был уникальным, потому что был никому не интересен — он не регулировался, и все эти годы с точки зрения интереса со стороны государства мы жили на периферии. Рынок был небольшой, считалось, что российская ИТ-индустрия вторична, что давало нам определенные преимущества — мы могли развиваться вне жесткого государственного контроля. Это привело к тому, что отрасль быстро росла в стабильные годы и стала одной из ведущих экспортных высокотехнологичных индустрий. Российские ИТ-компании появились среди лидирующих разработчиков в определенных нишах, возникли сильные локальные компании, которые начали играть заметную роль и конкурировать с крупнейшими игроками. В шутку иногда говорят, что наш ИТ-рынок присоединился к ВТО в 1990 году, в отличие от страны, которая вошла в нее гораздо позже. Мы были вне преференций, вне защиты, считалось, что здесь должна работать чистая конкуренция, и никаких причин для поддержки не существует. Для нас это было очень полезно — мы с самого начала конкурировали с сильными международными компаниями, что позволило нам вырастить профессиональный бизнес, имеющий потенциал для роста не только в России, но и на глобальном рынке.

Тагир Яппаров: Наш ИТ-рынок был уникален, потому что был не интересен государству

Тагир Яппаров: Мы хотим договориться с рядом отечественных производителей и начать продвижение российского стека технологий корпоративной мобильности

Тагир Яппаров: Отсутствие господдержки научило российские ИТ-компании выживать в суровых условиях

Тагир Яппаров: До недавнего времени российские производители и поставщики сервисов воспринимались как актеры второго плана

Тагир Яппаров: Наш ИТ-рынок был уникален, потому что был не интересен государству

Сейчас ситуация сильно меняется. Появление интереса к отечественным технологиям со стороны государства выливается в то, что госсектор пытается участвовать в создании этих технологий. А это достаточно серьезная задача, неправильное решение которой приведет к искажению рынка. В моем понимании успешные рыночные технологии должны быть способны конкурировать не только на уровне своей страны, но и в мире. Российский рынок слишком мал — около двух процентов от глобального рынка. И сейчас есть вероятность того, что под контролем государства появляющиеся технологии могут оказаться закрытыми для мирового рынка. Кроме того, российские власти начинают смотреть на информационные технологии как на серьезные инструменты влияния и управления, что тоже ставит барьеры и ограничивает развитие индустрии. Это большой риск, который может быть не виден на уровне государства, но с точки зрения рынка он очень существенен.

Если смотреть на рынок ИТ в госсекторе, то очевидно, что здесь происходит серьезное переосмысление. В последние 15 лет на внедрение информационных технологий в госуправление были потрачены очень большие ресурсы (не только финансовые). Государственная машина — это большая корпорация с огромным количеством сотрудников, которая, учитывая масштабы, требует автоматизированного и высокотехнологичного управления. Это первая большая задача. Эта «корпорация» обслуживает огромное количество пользователей — граждан, организаций — и процесс оказания услуг тоже требует автоматизации. Это вторая важная задача.

Без интенсивного внедрения информационных технологий как в процессы, так и в коммуникации с клиентами, делать эффективную сервисную модель, строить государство невозможно. Да и сама дискуссия о сервисной модели возникла в государстве с вовлечением его в проекты по информатизации — ведь до этого момента никто не говорил о государстве как о сервисной организации. Сейчас же все чаще мы слышим именно такое определение. Очевидно, что трансформация происходит постепенно. Уже достаточно много сделано, но и работать есть над чем. Не хватает интеграции информационных систем, сами информационные системы очень «кусочные», локальные, не позволяют делать сквозной единый сервис для пользователей. Как следствие — очень многое приходится делать вручную, что фактически обесценивает те огромные усилия, которые были потрачены на создание и внедрение этих информационных систем.

CNews: Можете привести конкретные примеры?

Тагир Яппаров: Хороший пример — госуслуги, которые сейчас предоставляются на муниципальном, региональном и федеральном уровнях. В каждом регионе много уникальных услуг (иногда в общей сложности их тысячи), которые часто опираются на местное законодательство. Такое количество разных госуслуг трудно поддерживать в масштабах страны, для этого необходимо огромное количество сотрудников, которые получают запросы по этим госуслугам, дальше вручную вносят какие-то данные, а эффективность выстроенного таким образом процесса невысока (тратятся огромные усилия, возникают ошибки и так далее).

CNews: Как решить эту проблему?

Тагир Яппаров: В последние 10 лет в мире существовала вполне четкая концепция «цифрового предприятия» или digital enterprise, подразумевающая, что на таком предприятии всё оцифровывается и все процессы (транзакции, документооборот) происходят в электронном виде. Новая концепция, которая развивается в мире — «цифровая экономика», когда фактически границы между предприятиями-участниками стираются, и все взаимодействие происходит в электронном формате. Тот «переход», который раньше был бумажным и приводил к большим потерям эффективности с точки зрения затрат, времени, ошибок — исчезает, и возникает совершенно другая концепция, которая ориентирована на всю экономику. Сегодня можно говорить, что мы реализуем одновременно и тот, и другой подходы: стараемся приучить сотрудников работать в цифровом формате и сделать цифровыми сами предприятия и организации, в которых они работают. Такая концепция дает большой эффект.

Государство ведет огромную работу, чтобы на уровне законодательства уровнять права бумажных и электронных документов. Электронные счета-фактуры уже принимаются как юридически значимые финансовые документы, что позволяет предприятиям «общаться» друг с другом в электронном виде. Проекты по созданию цифровой экономики сейчас активно растут, и эта задача стоит перед государством, которое очень долго тратило деньги на внутреннюю автоматизацию ведомств. Например, на документооборот. Но задача создания общего цифрового подхода, конечно, гораздо более глобальна и, я считаю, она еще принципиально не решена. Существует законодательная база, но она еще не до конца проработана. Плюс в каждой конкретной ситуации, в каждом ведомстве есть свои нормативы, не везде права электронных и бумажных документов равны. Преимущества, которые есть у бумажных документов, часто являются блокирующим фактором для развития информационных технологий.

Существует здесь и другая проблема. Переход на цифровую модель — это еще и смена культуры, смена подхода к работе. Когда мы что-то внедряем, исчезают огромные массивы бумаги, которую необходимо хранить, процесс становится очень прозрачным, контролируемым, быстрым, сокращается число сотрудников, которые раньше требовались для работы с бумажными документами. Видя такой результат, люди говорят: «Это же потрясающе! Нам это очень нужно». Но когда мы только начинаем реорганизацию, то первая реакция: «Нам это не надо — это неактуальная задача». Поэтому, задача по созданию «цифрового государства», которая стоит сегодня перед властями, технологически вполне понятна, но сложна с точки зрения изменений в нормативных, законодательных документах, культуре и привычках работы сотрудников. Лет 10-20 этим еще придется заниматься, здесь огромное поле для работы. И в этом смысле госпроекты очень важны для развития рынка. Это самые крупные проекты, самые масштабные проекты с точки зрения реализуемых задач, они очень сложны и технологически, и организационно.

CNews: Какова ваша текущая стратегия работы в госсекторе?

Тагир Яппаров: Мы начинали с того, что сделали систему документооборота, и она стала одной из наиболее распространенных в госсекторе. При этом в отличие от наших коллег-конкурентов мы сфокусировались на крупных проектах — не на продаже лицензий, а именно на внедрении. Благодаря этому мы получили крупнейшие проекты в России. Например, больше 120 тысяч пользователей Федеральной налоговой службы работают в нашей системе документооборота.

Кроме того, мы заметили, что существует огромное количество документоориентированных задач, связанных с той или иной бизнес-функцией, которая является основной для конкретного ведомства. Мы начали сдвигаться в сторону этих бизнес-функций и обеспечивать документоориентированный подход — создали электронные архивы, разработали специализированные процессы работы с документами. Крупнейший проект по созданию электронного архива был реализован тоже для ФНС в рамках построения информационной системы «Налог-3». Это, возможно, самый большой информационный проект на госрынке по созданию единого для всей страны электронного архива. Это, на мой взгляд, наиболее сложный, масштабный, пионерский проект с точки зрения технологий, подходов и архитектуры, который есть в госсекторе.

Проектов, связанных с госуслугами, у нас много. Мы вовремя увидели эту очень важную нишу, поняли, что на архитектуре, которая реализуется, в регионах в любом случае придется строить собственное решение, потому что единое решение невозможно было внедрить во всех регионах, — региональные услуги были связаны с региональным законодательством, требовали в каждом внедрении доработки, локализации. Одно решение не способно было покрыть всю страну. Мы сделали ставку на то, что архитектура будет пересмотрена и инвестировали в создание собственного регионального решения. Сейчас оно работает в более чем 10 регионах. Это очень серьезная, сложная задача, которую мы продолжаем реализовывать. Таким образом, мы играем одну из ключевых ролей в развитии госуслуг в России, у нас большая доля рынка.

Огромный пласт задач мы видим в сфере корпоративной мобильности. Мобилизация чиновников для ряда ведомств является очень актуальной, и должна привести к созданию нормальных отечественных корпоративных решений, одним из элементов которых будут наши технологии. Естественно, речь идет об определенном наборе решений. Этот российский стек уже сейчас формируется, и в течение нескольких лет задача будет решена.

CNews: Какой отклик в госсекторе получило ваше решение WorksPad для организации мобильных рабочих мест, анонсированное весной?

Тагир Яппаров: Недавно мы заключили контракт с «Росатомом». При этом достаточно долго «пилотировали». Модель продвижения через пилотное развертывание мы используем, потому что, кроме задач по обеспечению корпоративной безопасности, важным критерием является удобство использования («юзабилити»). Пользователь должен попробовать и сказать «да, мне это нравится, это удобно». И в случае с мобильными устройствами этот момент является ключевым, так как эти девайсы находятся посередине между личным гаджетами и корпоративным оборудованием — речь идет о модели Bring Your Own Device. Нашими потребителями, драйверами в сфере корпоративной мобильности, являются первые лица корпораций — и фактор «нравится-не нравится» основной. Сейчас у нас десятки клиентов, решение только начинает внедряться.

Мы видим, что уже сформировался целый набор российских технологий, которые фактически решают задачи корпоративной мобильности. Создать собственную проприетарную технологию и вывести ее на рынок очень сложно. Осенью мы хотим договориться с рядом отечественных производителей и начать продвижение российского стека технологий корпоративной мобильности.

CNews: Можете назвать потенциальных партнеров?

Тагир Яппаров: «Инфотекс», Научно-испытательный институт систем обеспечения комплексной безопасности, «Лаборатория Касперского» — компании, у которых есть собственные решения, совместимые с нашими технологиями. Сотрудничество поможет российской индустрии находить инвестиции и продвигать технологии на новых рынках.

CNews: У вас будет отдельное мобильное решение для первых лиц на базе WorksPad?

Тагир Яппаров: WorksPad — тиражный продукт. Он станет элементом решения, которое само по себе будет более сложным, потому что в нем должен появиться доверенный планшет, доверенный телефон, доверенные операционные системы, технологии безопасности. А наш продукт дополнит все это как приложение, выполняющее горизонтальные базовые функции. Учитывая это, мы стараемся работать в консорциуме, в экосистеме других компаний, активно ищем партнеров, дополняющих наши решения. Например, мы работаем с iDecide, BoardMaps.

CNews: Как планируете работу с госсектором в дальнейшем?

Тагир Яппаров: Госсектор был, есть и будет крупнейшим сегментом ИТ-рынка, в котором традиционно много больших, сложных проектов, высока конкуренция. Именно здесь будут отрабатываться новые технологии и новые модели. На госсектор у «АйТи» приходится достаточно большая доля дохода — в последние годы это порядка 20-30%. Этот сегмент для нас очень важен, здесь мы продвигаем и продаем собственные технологии и продукты. Конечно, мы бы хотели в нем расти, хотя конкуренция и высока. Потому, мы пытаемся работать в связке с другими партнерами. Клиенту такой подход, кстати, выгоден — он получает более сильные компетенции от игроков в одном решении.